О себе

Меня зовут Владимир, фамилия Давыдов, хотя я и нахожусь в преклонном возрасте - 72 года, мне не очень нравиться, когда по деревенскому обычаю ко мне обращаются Алексеич. Я родился, вырос и всю сознательную жизнь прожил в Москве. И первые 16 лет практически в деревне, под названием Ростокино, это сейчас район в километрах одиннадцати от МКАД, а во времена моего детства до граница Москвы было метров четыреста, граница проходила по теперешней МЦКД.

А сейчас я «бомжую» в бане, в километрах шести от уездного городка Таруса, что в Калужской губернии. И если вы в Яндекс картах найдете «Конный завод «Серп», то среди построек в спутниковой версии, разглядите и мое жилье.

Хотя я и позиционирую свою жизнь, как бомживание, но живу я в бревенчатой, постройке по площади не меньше однокомнатной квартиры, практически в лесу и со всеми удобствами.

Но все попорядку.

Первые годы жизни

Мы с мамой жили в крохотной девяти метровой комнате частного деревянного дома, единственное оконце размером примерно 40х60 нашей комнаты выходило на холодную более просторную террасу, ориентированную на север. За фанерной стеной жил, бывший мамин муж со своей новой семьей, которую он привез из военного дезертирства. Комната была темной, и у нас постоянно днем горел свет, и когда я занялся фотографией, у меня уже была темная комната. Я обладаю удивительно цепкой памятью, я помню массу эпизодов: как мама водила меня в ясли, какие приключения в дошкольном возрасте были у меня в противотуберкулезном санатории и многое другое.

Не надо думать, что в нашей детсадовской группе половина детей была косыми. Просто там стояли наши родители, которые по пластунски добрались до места нашей вечерней прогулки.

Школьные страдания

В школу я пошел в 1955 году, это был первый год, когда отменили раздельное обучение, и мы уже учились вместе с девочками, в только, что построенной школе № 298. Так началось время самостоятельной жизни, ну кроме летних каникул, которые я проводил у бабушки, из одной деревни в другую.

Это первый класс. Я во втором ряду третий справа.

С первого класса у меня была проблема с одним предметом – «поведение». Все время пока я учился в школе, учителя говорили маме: - «Способный мальчик, но очень плохо себя ведет!». По этой причине меня и в пионеры приняли только в пятом классе, представляете, рядом с паровозом на котором гроб с телом Ильича (Ленина) доставили в Москву, шеренга второклассников и среди них я обалдуй на полтары головы выше самого высокого пионера.

В классе шестом наша классная руководительница пыталась сбагрить меня в школу для «трудных подростков», не получилось. Практически все учителя говорили мне: -

По поводу тюрьмы чуть позже! Из-за моего поведения, учителя сквозь пальцы смотрели на мои с приятелем прогулы, мы отправлялись либо в кино, либо на ВДНХ. Несмотря на прогулы, я неплохо сдал экзамены за восьмой класс, с математикой у меня вообще не было проблем. С проблемным русским языком, мне помогла моя учительница Берта Иосифовна, во время сочинения, показала пальцем пару ошибок. На устном экзамене мне попался билет с отрывком из «Василия Теркина», я практически всю поэму знал наизусть.

Успехи на экзаменах мне не помогли и меня практически выгнали из школы. После экзаменов меня к себе вызвала завуч и сказала: -

Этот монолог меня совершенно не расстроил, я собственно и не собирался продолжать здесь учится. Дело в том, что те, кто шел в девятый класс, должны были учиться 11 лет, а в вечерней школе была еще десятилетка.

На заработках

Зарабатывать деньги я начал очень рано. Первые трудовые подвиги начались после седьмого класса на каникулах в Жаворонском лесничестве.

Сама кантора находилась в Жаворонках, это к Западу от Москвы в километрах 30-ти, а питомник располагался рядом с платформой Малые Вяземы, это еще пару остановок электрички от станции Жаворонки в сторону Смоленска. Кстати, Малые Вяземы была последняя станция, куда добрались немцы в 41-году.

В школе рабочей молодежи сокращенно ШРМ, почти как шарамыга, образование было десятилетним. Я решил сэкономить один год, для поступления в ВУЗ, иначе армия. Обязательным условием обучения в ШРМ было наличие справки с места работы, тогда это было очень строго.

Слегка поработав в Малых Вяземах, я попросил справку с места работы, мне её с трудом дали, только благодаря тому, что я уже там работал год назад, написав, что я работаю сезонным рабочим.

Так я начал учится в ШРМ. Через пару недель завуч начала приставать по поводу новой справки, мол, сезон то кончается. С поиском работы вообще-то была проблема, шестнадцать лет мне исполнялось только 20 ноября, и ни кто не хотел связываться с малолеткой. Но все-таки нашлась смелая женщина, начальник отдела кадров ОКБА, что на Сельскохозяйственной улице 20, которая приняла меня на работу с 1-го ноября. Я начал работать в качестве ученика лаборанта, а уже с нового года меня произвели в лаборанты, смышленый был молодой человек.

Я попал в лабораторию электрохимических методов анализа. И сразу же моей настольной книгой стал «Справочник химика», а моим непосредственным руководителем был Яша Чернин, закончивший физико-математический факультет пединститута. Эти два обстоятельства сильно повлияли на выбор моей будущей профессии.

Первый год я еще учился в ШРМ, но второй выпускной уже не пошел. Все дело портили неплохие карманные деньги, всю зарплату я исправно отдавал маме, за что она мне выдавала 50 копеек на обед, но маме было совершенно невдомек, что у меня еще есть неплохие премиальные, которые я естественно утаивал. Тут главное было не пропить вычеты, подоходный налог с премии вычитался в следующем месяце. Кроме того мой приятель устроился в «Детский мир» продавцом в секцию колясок. И у него постоянно были чаевые от благодарных покупателей, которые мы с успехом и пропивали. Да и какая может быть школа, если рядом кинотеатр? Так что к концу первого полугодия в школе я был не аттестован по четырем предметам из шести.

Два предмета это Русский язык и Литература, эти предметы вела наша соседка, которая все рассказывала маме, но судя по реакции матери очень лояльно по отношению ко мне. В моей жизни она сыграла, я бы сказал ключевую роль в поступлении в университет.

Зимой меня познакомили с барышней из десятого класса, которая училась в той самой школе, из которой меня вежливо попросили. Барышню звали Ирина, в детстве она занималась фигурным катанием и классно каталась на коньках, да и я в этом искусстве был не лыком шит, так что каток нас сдружил. Где-то на третьем или четвертом свидании она мне заявила: -

Эти слова как то запали мне в душу, правда я не побежал тут же исправлять оценки в ШРМ.

Дальше, больше:

Нельзя сказать, что я был не начитанным мальчиком, в принципе я почитывал и даже прочел в 6-ом класс Флобера «Госпожа Бовари», но Ира все-таки впихнула в меня двенадцать томов саги.

Воистину нет худа без добра.

Я серьезно простудился и слег и пролежал дома две недели, по пути в поликлинику вдруг наткнулся на объявление: -

Естественно всплыли в памяти слова о кайфе от учебы!

Позвонил, курсы оказались платные и длительностью полгода, т.е. весной экзамены, цена вопроса, если мне не изменяет память 80 рублей. При моей тогдашней зарплате это были плевые деньги, и я начал учиться. Так я не занимался никогда! Занятия были шесть раз в неделю, по будням с 18 до 22 часов и в субботу с 10 до 14 часов, в будни я возвращался домой в 11 и валился спать, а утром к 9.00 на работу. В воскресенье отсыпался, встречался с Ириной и опять в ту же мельницу.

Наконец наступила весна, и наша патронесса обрадовала нас, мы должны за полтора месяца сдать семнадцать экзаменов. Жуть! Экзамены следовали друг за другом через один два дня. Раза два, было так, что приходили на один экзамен, а сдавать приходилось другой. Запомнились только три предмета из общей череды, это по физике, русскому языку устно и астрономии.

С экзамена по физике вышел со слезами на глазах, поставили четыре, к этому моменту я уже определился с выбором ВУЗа, это был Физический факультет МГУ, так что физику я точно знал на пять, занимался я не по школьному учебнику, а по учебнику Ландсберга. Мне достался билет с выводом формулы тонкой линзы, при выводе формулы я заявил: - «При малых углах, синус угла приблизительно равен углу!». После этого утверждения один из членов комиссии чуть не подпрыгнул до потолка и стал мне совать в нос таблица Брадиса. От неожиданности я растерялся, действительно в левой части углы и минуты, а в правой значения синуса цифры не соизмеримые.

Я попросил попробовать доказать формулу с помощью геометрии, у меня это получилось, хотя я этого ни когда ни делал, но оценку все равно снизили. Только через некоторое время я сообразил, что углы то должны быть в радианах.

Другой экзамен это Русский устный, с трудом я рассказал какие-то правила и один из преподавателей сказал: -

И как в воду глядел, экзамен показал двойку. Надо заметить, что я патологически не грамотный человек, неграмотность, по-видимому, от разгильдяйства, но я ничего не могу с этим поделать!

Когда я через несколько дней позвонил директрисе курсов сообщить эту радостную новость, она начала сокрушаться, что поздно об этом узнала, она могла меня перевести в другую школу, я бы там точно написал сочинение. В итоге последний экзамен я сдавал в начале сентября, в ВУЗы уже документы не принимали, и пришлось записаться на подготовительные курсы Физфака МГУ.

Университетские годы

Приемные экзамены

Очень быстро пролетел год, пришло время приемных экзаменов, в том году одновременно окончили школу и десятиклассники и те, кто учился одиннадцать лет, конкурс на Физфак был 12 человек на место. Правда у меня было преимущество, я был так называемый производственник, и поначалу этот факт ни как ни влиял на наполненность конкурса, зато после первого экзамена, конкурс среди производственников был 0,7 человек на место.

Дома анализируя решения письменного экзамена по математики, я увидел, что не правильно решил еще одну задачу и в итоге должна быть жирная двойка. Знакомиться с результатами первого экзамена я шел к Университету под проливным дождем, от одноименной станции метро. Как только я увидел себя в списках, допущенных до следующего экзамена, дождь тут же прекратился.

Следующий экзамен по устной математике у меня принимал Михаил Васильевич Ломоносов из Холмогор, полный теска великого ученого, преподаватель с МехМата. Как только, я заикнулся ему о монотонности умножения, он тут же стал искать мою письменную работу и очень удивился, что там стоит тройка, сам он отпустил меня с пятеркой.

На экзамене по физики я вообще вел себя по-хамски, преподаватель сказал мне: - «Вы отвечаете между тройкой и четверкой, я задам вам дополнительный вопрос, если вы на него ответите, я поставлю вам четыре.» На что я ответил: - «Ставьте тройку!». Выходя из аудитории, я сказал: - «До первого сентября!».

Без труда получив хорошо по химии, стал ждать письменный экзамен по русскому языку.

Рано утром за день до экзаменов по русскому языку встречаю свою бывшую соседку и преподавательницу того самого «русского языка», мы уже год, как все «хуторские» были разбросаны по благоустроенным квартирам по прилегающим к Ростокино районам и все контакты были потеряны. Она стала меня расспрашивать как мои дела:

• Дела отлично есть проходной бал, завтра экзамен по русскому языку – ответил я.
• Сочинение ты не напишешь!
• Не напишу!
• Знаешь тему сочинения прошлого года на свободную тему?
• Знаю.
• Напиши сочинение на эту тему и вечером приезжай ко мне. Запиши адрес и телефон.

Я все записал и полетел домой творить сочинение.

Вечером был в гостях у Бориса Ивановича, его супруга проверила сочинение и, найдя тринадцать ошибок, сказала: - «Содержание неплохое!». Достав, томик, кажется, Бальзака продиктовала цитату из его романа и показала куда вставить. Со словами: - «Перепиши дома на чистовик, тема скорей всего не будет сильно отличаться от этой, вставь в начале пару предложений для перехода и переписывай заготовку. Двойку за содержание тебе не поставят!» - и отпустила меня домой.

Экзамен проходил в одной из физических аудиторий нас рассадили с интервалом, так что бы нельзя было подглядывать друг к другу. Тема была, что-то о долге ученого, в первых «переходных» строках были слова: - «Эйнштейн уехал из Германии в США». Возникла проблема со словом «у ехал», как пишется вместе или отдельно? Решил спросить у соседа, он в ужасе толи от вопроса толи от боязни спалиться, отодвинулся еще дальше. Так и не узнав, как это пишется, и все-таки стал студентом Физического факультета МГУ.

В самый разгар приемных экзаменов, мне пришла повестка в военкомат, где я предъявил экзаменационную карточку. Военком был с юмором, сказав мне, что первого сентября я должен явиться либо со студенческим билетом, либо с вещами.

Ученье, которое свет

Первого сентября нас чуть ли не «до смерти» испугали «Физическим практикумом», по толщине учебник по этой дисциплине мог сравниться только с Талмудом. Я попал в группу троечников, группы формировались в зависимости от оценок по английскому языку: отличники, троечники и прочие не изучавшие этот язык. Нельзя сказать, что группа была особо слабой, некоторые из моих согрупников преподают в Торонто в Университете.

Одной из задач практикума была следующая: «Фиксация физического эксперимента с помощью фотографии". Необходимо было сфотографировать любой предмет и предъявить преподавателю. В качестве предмета я выбрал себя, получилось вот так!

В том году был несколько расширенный прием студентов, и на курсе нас училось около 500 человек, этакое Вавилонское столпотворение.

Большую группу составляли «испанцы» это дети тех испанских детей, которых вывезли из Испании во время их гражданской войны. Значительная группа миниатюрных вьетнамцев, большинство из них были мужчины около 30 лет, у нас в группе учились два чернокожих парня с Гаити и несколько человек, так называемых нацкадров из Узбекистана, которых определили в наш коллектив.

Мозги нам вправлял совершенно потрясающий коллектив преподавателей. Лекции по физике в первом семестре у нас читал академик Кикоин, профессор Ильин, пользовался исключительно проекционной техникой, записывая формулы на прозрачной пленке, которая была практически готовым учебником. Олимпийский чемпион по тяжелой атлетике, с трудом помещаясь за кафедрой, читал лекции по философии.

В четвертом семестре к нам в аудиторию, где должен был состояться семинар по математики, вошел моложавый мужчина в великолепном костюме, правда, в достаточно грязных ботинках, это был профессор Виктор Павлович Маслов. Он был специалистом и большим любителем операторных методов, и объяснил метод решений системы обыкновенных дифференциальных уравнений совсем не так как предписывал учебник. У него была оригинальная система приема зачетов, он выбрал троих студентов, которые на его взгляд лучше всего разбирались, в эту тройку вошел и я, ваш покорный слуга. Разделив группу на три части, он за каждым закрепил треть группы и поручил принять зачеты по его дисциплине студентам. Все кто сдал зачет одногрупникам, получали автомат, с остальными разбирался сам. В конце второго курса Маслов пригласил выделенную тройку учиться на кафедре математики, что мы и сделали на третьем курсе.

В мое время очень популярный был задачник по физике Зубова и Шального, так вот оптику у нас читал Зубов, эти лекции походили на световое шоу. Зубов произносил: - «Мари Иванна, включайте!». И Мария Ивановна его лаборант, полная пожилая женщина, дрожащей рукой включала очередной рубильник, и аудитория замирала от восторга. Например, Зубов стоит посреди аудитории с люминесцентными лампами в руке и они все светятся разными цветами, лампу ни куда не подсоединены.

Физику за время учебы я изучал трижды, сначала как общую физику, потом как теоретическую физику и наконец, как историю физики. Один Ньютон чего стоит, я обязательно напишу о том самом злополучном яблоке, что бы вы перестали смеяться над этим фактом.

Смоленщина

Мы окончили первый курс в год 50-тилетия светской власти, в предыдущий год в Смоленскую губернию занесло один или два отряда с Физфака, не нашлось места на Целине, Сахалине или Камчатке. Результаты работы студентов, по-видимому, понравились не только местному руководству комсомола, но и в Москве. А тут еще и юбилейный год, и практически весь курс, сомкнутыми рядами стройотрядов отправился осваивать Нечерноземье.

Смоленск потрясный город, из всех волостных городов он мне нравится больше всего, у каждого города есть своя, неповторимая аура и какая-то особенная примета. Смоленская аура это по Пушкину:- «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет!». Уже значительно позднее стройотрядов, во втором пришествии в Смоленск меня поразили волосы здешних барышень, в подавляющем большинстве длинные и, как правило, ниже плеч, сказочно красивы.

Подъезжая к Смоленску, я всегда поражался виду Смоленского кремля и Кафедрального собора.

Первый приезд был помпезен. Для проведения торжественного митинга весь сводный Смоленский отряд ФизФака МГУ выгрузили на вокзале из нескольких вагонов. Собственно бойцов было много, если наш отряд имел порядковый номер 17, и у нас он был самым маленьким, как бы не соврать человек 30.

Правая спина моя. В первые дни работы у меня на солнце обгорела шея и особенно уши. Пришлось все закрывать.

Мы успешно проработали до дня строителя в начале августа, практически построили свинокоплекс, слегка не доделали кормоцех. Колхоз, в котором мы работали, щедро с нами расплатился, и мы с приятелем отправились на море в Ялту. Так я первый раз попал на море.

Через год история повторилась, но уже в качестве водевиля. Скидану опять поручили отряд, который был значительно больше. Более 60-ти человек, это была поистине «сборная солянка», в которой была даже несколько студенток из Пединститута.

Если в предыдущем году к нашему приезду все было готово, то на этот раз все было с точностью наоборот. Во-первых, потребовались квартирьеры, которым необходимо было выехать заранее. Необходимо было сдать пару экзаменов досрочно, что я и сделал, и с группой товарищей мы отправились на новое место дислокации.

Это была Смоленская Тмутаракань иначе и ни скажешь, деревня Бехтеево Сычевского района Смоленской области. Во времена Ивана Грозного сюда либо бежали либо высылали староверов, благо Боровск не очень далеко, отголосками того времени было наличие двух кладбищ на въезде и выезде из деревни, я так и не понял, где какое.

Хотя спустя тридцать лет я исколесил почти всю Смоленскую область в Сычевский район, меня ни разу не пригласили.

Мы всем занимались сами и заготовкой мяса и его приготовлением, не говоря уже о снабжении стройматериалами. Я обязательно напишу эссе об испанской корриде, о путешествии в Смоленск за стройматериалами и о посещении ночного кладбища.

Отсутствие достаточного количества стройматериалов и постоянные дожди практически не давали работать, районный штаб предложил разделить отряд и более счастливую половину перевести в район, где практически не бывает дождей. Скидан, вывел отряд в поселок Починок, где мы построили еще один коровник.

Из-за дождей заработок был не ахти, да и выплатили его поздно, так что оставшееся время каникул, я провел на берегу Оки.

Картошка

Сентябрь месяц третьего курса мы отбывали трудовую повинность в районе Окского заповедника на уборке картошки. Мне и в голову не могло прийти, что эта картофельная эпопея так отразиться на моей карьере. Нас поселили в летних домиках пионерского лагеря, и пока были теплые сентябрьские ночи, это не доставляло особых хлопот. Но я толи в силу своей предусмотрительности толи из-за выпендрежа прихватил с собой двухместную палатку и мы с приятелем обосновались в ней в метрах десяти за оградой лагеря. Как только ночная температура стала приближаться к нулю, к нам присоединилась наша подружка Таня Морина. Недели через две в воскресный день мы как то очень расслабились, с плодовоягодным вином, что на следующее утро, я проснулся с дикой головной болью. На работу не вышел, а отправился в сельскую больницу, где мне намерили давление 210/120, естественно при таком давлении я распрощался с приятелями и оставшееся время провел дома.

Дома сидеть удивительно скучно и в субботу прихватив приятельницу, отправился навестить друзей на картошке. В воскресенье кода мы просто отдыхали с приятельницей, к нам подошел командир «картофельного» отряда и спросил:

• Это ваша палатка?
• Да!
• Вы здесь, постоянно пьянствуете!
• С чего вы взяли?
• Вокруг палатки валяются бутылки!
• Это не наши бутылки!

На том и расстались, естественно, если мы и выпивали, то бросали бутылки исключительно за палатку, а не перед ней, бутылки точно не наши были.

Камчатка

На факультете я активно вел общественно-политическую деятельность и почти два года был членом бюро комсомола потока. После третьего курса мне, как активному комсомольцу, предложили поехать в стройотряд на Камчатку. Я прихватил с собой своего приятеля Гену Полякова, тоже не последнего человека на курсе, старосту потока и мы вместе отправились возводить коттеджи на Камчатке.

Какая же у нас большая страна, наш ИЛ-18 с посадкой в Свердловске за шесть часов добрался только до Якутска. Здесь мы застряли часов на восемь, и все равно посадку объявили часа за два до назначенного срока, когда мы расселись в салоне, оказалось что не хватает двух пассажиров. Выяснилось, что они пошли в кино в Якутске. Под брюзжание командира лайнера, что, мол, открыли Петропавловск, а сейчас закроют Якутск, мы снарядили гонцов в Якутск. Через двадцать минут все пассажиры были на борту, и мы успешно взлетели. Через полчаса полета, стюардесса объявила, что мы летим в Магадан. Магадан так Магадан. К счастью через пару часов полета опять открыли Петропавловск. Посадка в Петропавловске напоминала кадры из фильма «Экипаж», под хмурым небом, самолет выруливал между капониров с фронтовыми бомбардировщиками ИЛ-28. В аэропорту Елизово мы проторчали еще часов 8. Там нам рассказали, что везут нас в поселок Майское, но там нет аэродрома, так что полетим мы до Ключей, до Ключей летает самолет раз в сутки, а нас было достаточно много с двух бортов Ил-18, если организаторы нашей работы договорятся, то нам выделят дополнительный рейс.

В то время мы понятия не имели, что такое терроризм и можно было спокойно прогуливаться по аэровокзалу и даже выходить на край летного поля. Периодически в небо поднимался небольшой юркий самолет, он так лихо набирал высоту, что было непонятно это гражданский или военный самолет. Через какое-то время на летном поле появилась делегация, по-видимому, областного начальства и из подслушанного разговора я узнал, что это ЯК-40 экземпляр №2 и здесь проходит летные испытания. На обратном пути мне довелось на нем прокатиться.

Наконец нам объявили посадку на старенький борт ИЛ-12, и мы расселись на деревянных скамейках вдоль бортов. Самолет летел не очень высоко огибая вершины вулканов, а когда достигли долины реки Камчатка, то нас поразил вид редколесья из высоченных лиственниц между которыми двигались олени. Где-то в середине полета внезапно открылась дверь «на улицу», из кабины вышел пилот и ближайшему к себе пассажиру лениво сказал; - «Поди, закрой! Там проволока есть, примотай покрепче!». Бедняга пошел закрывать дверь на высоте порядка двух километров.

В Ключах задрав голову, вверх полюбовались дымящейся вершиной Ключевской сопки. Нас погрузили в машину и минут через тридцать мы прибыли в поселок Майское.

И теперь мы начали любоваться только дымком от Ключевской, который вился между двумя сопками, тоже, кстати вулканами, правда не действующими.

Ни когда, не забуду прощальный банкет. В Майском нас классно кормили, но всегда по меню четверга. В мое время по всей стране четверг был рыбный день. Нам подавали то горбушу, то чавычу, иногда попадалась красная рыба и голец, в виде ухи или жареной рыбы, то есть на первое рыба, на второе рыба и на третье рыба, компот пах рыбой.

За день до отъезда нам организовали прощальный ужин, руководство колхоза по этому поводу даже закололо бычка. Что бы окончательно нас добить кулинарными изысками нам предложили поучаствовать в сбивании масла. Четверо добровольцев отправились утром на маслобойню, небольшую избушку на крою поселка со входом в погреб. Естественно среди добровольцев были и мы с приятелем.

Командир маслобойки показал нам нехитрое приспособление в виде бочки с плотно закрывающейся крышкой, поперек закрепленной на оси, с колесом и ручкой. Из погреба достали молочный бидон со сметаной и выложили все это в бочку, плотно прикрутили накидными болтами крышку и начали вращать бочку. Поначалу казалось, что четверых рябят слишком много для такой незатейливой работы, но довольно быстро стало ясно, что все не так просто. Сметана внутри бочки переваливалась от одного конца к другому и бочка мгновенно останавливалась, и приходилось постоянно прикладывать усилия, что бы она вращалась.

Примерно через полчаса маслобойщик предложил нам попробовать сметанки. Мы естественно с радостью согласились! Он вынес нам из погреба по эмалированной трехсотпятидесяти граммовой кружке сметаны. В мое время в магазинах продавались пачки любительской сметаны, мне кажется 50% процентной жирности. Принесенная сметана была на порядок круче! Мы с удовольствием съели по предложенной кружке.

Через пару часов вращения бочки, мы её вскрыли, внутри лежал правильной формы 20-ти килограммовый кусок масла. Масло и мы, своими путями отправились на банкет.

Стол ломился от яств, к традиционной рыбе добавилась икра, два сорта мяса с домашней колбасой, несколько салатиков. В нарушение сухого закона на столе стояла водка. Стол радовал глаз! Как только мы сели за стол выяснилось, что я ничего не могу, есть, пища просто не лезет внутрь.

Утром мы погрузились в небольшую самоходную баржу и отправились в Усть-Камчатск.

Здесь мои пути с основным отрядом разошлись, отряд отправился в долину гейзеров и далее на остров Шикотан. А я и еще двое парней двинулись вглубь Камчатки в Эссо, за торбасами и кухлянками.

Я обязательно опишу наше путешествие по реке Камчатка. Кроме того, обязательно выпрошу у своего приятеля рассказ, о том как ему вырезали аппендицит на Командорских островах.

Военная кафедра

На факультете была военная кафедра, хотя военная подготовка началась на втором курсе собственно на военную кафедру мы попали после того как нас распихали по конкретной физической специальности. Войне, как мы это называли, отводился один день в неделю занятия проходили в отдельном здании в глубине университетской территории, из нас готовили офицеров обслуживания ракетных зенитных комплексов в современной терминологии С-75. Занятия начинались со строжайшего дрескода. А в остальном учеба как учеба, правда, учебниками можно было пользоваться только на кафедре, каждый раз расписываясь в получении. Меня как студента более опытного в нашей группе кафедры математики назначили «Секретчиком». Я должен был заранее прийти и получить учебники на группу, эти не ахти какие обязанности позволили мне не пойти в армию в первой колонне.

Перед Государственным экзаменом по военной подготовке нас направили на военные сборы, дивизион в который мы попали как раз располагался в полях колхоза им Ленина, того самого, в котором последнее время рулил Грудинин.

О сборах я напишу отдельную сагу.

Мы сдали госэкзамен, и зав. кафедрой нас обнадежил: - «Я вас поздравляю с успешной сдачей экзаменов! Теперь вы должны готовиться к службе в армии, в армии побывают все!»

Алкоголиков в аспирантуру не берут.

Шестой курс на факультете вообще лафа, всего пару предметов, остальное время на подготовку диплома, да еще треволнения по поводу распределения. Виктор Павлович предложил продолжить учебу в аспирантуре, но когда на кафедре посмотрели на мои оценки, то мне отказали. Этот факт совершенно не смутил Маслова, он сказал мне: - «Не волнуйся, я возьму тебя в аспирантуру в МИЭМ». Ну, я то особо и не волновался, где-то через месяц я встретил Маслова, и он с улыбкой мне сказал: - «А я и не знал, что вы алкоголик!». И рассказал, почему мне парторганизация не дала характеристик, оказывается тот самый «картофельный» командир, дослужился до секретаря парторганизации отделения, и рассказал, как он меня застал за пьянкой на картошке. Мне кажется этот факт не особо смутил Виктора Павловича, и он предложил устроиться в ИТМиВТ к Бэсмачам. Бэсмачи- это не террористы времен гражданской война, а подразделение института, которое разработала ЭВМ БЭСМ-6, в то время самой мощной ЭВМ в СССР.

И когда появились гонцы предприятий страны, я нашел ИТМовца и влился в его список, благо они предлагали хорошую зарплату 120 рублей в месяц.

Женитьба

После путешествия по реке Камчатка, мы неудавшиеся путешественники глухо застряли в аэропорту Елизово. Не было билетов до Москвы. Прослонявшись пару дней по аэропорту, я решил лететь в Симферополь, благо как раз снаряжался туда рейс. В Евпатории проходила практику вожатой в пионерском лагере моя пассия по имени Нина. Семнадцать часов лёта и я в Симферополе, а там уже рядом и Евпатория.

Нина очень удивилась, увидев меня, но с радостью пришла вечером ко мне в сарайчик, где я квартировал. Мы поужинали с «Изабеллой» и консервами из балыка осетровых рыб. Под утро она ушла к своим пионерам. Неделя пролетела как один день, расстались мы только на время переезда в Москву и встретились уже на родине.

Через год мы поженились. При подаче заявления, мы до слез рассмешили сотрудницу ЗАГСа, в графе, есть ли общие дети, написали: - «Пока нет!»

Что бы вы счастливо и богато жили, вручаю вам 10 рублей. Право я не помню, что она нам вручала, скорее всего, свидетельство о браке.

Мы действительно счастливо жили, хотя и под одной крышей с тёщей и тестем. В знойном 1972 году у нас родилась дочь, для которой уже заранее было приготовлено имя Марианна. К этому времени, я уже был дипломированным физиком.

Когда дочь подросла, я прогуливался с ней по парку «Кусково» и писал фрагменты программ для диссертации.

Джигитами не становятся, ими рождаются!

Вот с этого момента на подкорке дочери появилась мысль о собственном Конном заводе.

После развода у нас хватило ума поддерживать отношения. Я, постоянно, встречался с дочерью и старался принимать участие в её жизни.

Самым большим удовольствием для дочери были походы на елку в ИТМиВТ. Дети с остервенением играли в компьютерные игры. Персональные компьютеры появились в СССР только в середине восьмидесятых годов.

ИТМиВТ

К Бэсмачам, я так и не попал, на выходе меня перехватил начальник конкурирующей лаборатории Борис Арташесович Бабаян (на фото). Под его началом я проработал в ИТМиВТ семнадцать лет. Дружным коллективом мы разрабатывали многопроцессорный вычислительный комплекс МВК-Эльбрус. Эльбрусов было два, это были первые не секретные разработки Бабаяна.

Впервые в СССР, разработка велась на языке высокого уровня, протопопом были ЭВМ фирмы Барроуз, но только прототипом, а не так как Единая Серия (ЕС).

Языком высокого уровня служил, разработанный под руководством Бабаяна, Автокод-Эльбрус.

Фрагмент программы на Автокоде Эльбрус:

В ИТМиВТ я переквалифицировался из физика в программиста.

Бабаян практически с нуля создал коллектив программистов, который разработал операционную систему Эльбрус, и теперь его лаборатория состояла из двух частей ветераны -инженеры-разработчики и молодежь – программисты. Я был если можно так сказать первой ласточкой, через полгода пришла большая группа мехматовцев и подтянулись еще ребята из МИЭМА и ФизТеха.

Мы с энтузиазмом взялись за работу.

Я на своем рабочем месте.

Мы влились в коллектив в самом начале разработки, только, только, обсуждалась система команд Эльбруса. Мне и еще двоим выпускникам МИЭМа поручили разработку модели процессора МВК-Эльбрус.

Принципиальным условием моделирование было –

Доказательство упорной работы эта фотография с доски почета.

Не зря я работал в НИИ, ребята разработали быстродействующий компилятор с Автокода-Эльбрус, который на проходе осуществлял глубокую оптимизацию получаемого кода.

Несколько лет назад в интернете появилось сообщение о новом вирусе. Вирус обрабатывал программу, после чего её код резко сокращался, и увеличивалось её быстродействие.

Думайте сами, откуда взялся этот вирус.

Как только модель начала функционировать, на ней стали оцениваться параметры быстродействия алгоритмов ПРО.

Коллектив разрабатывал принципиально новую для СССР ЭВМ и поэтому активно её пропагандировал. Постоянно устраивались научные конференции. А говорить было о чем, чего только стоила многопроцессорность?! В специальной литературе того времени доказывалось, что два процессора эквивалентны полуторной производительности, а четыре это просто два процессора из-за конфликтов по оперативной памяти. Посмотрите на современные компьютеры четыре ядра, это очень даже нормально.

В лаборатории был потрясающий коллектив, больше половины сотрудников были моими ровесниками и это естественно нас сближало.

Очень часто мы собирались вместе.

На фото на дне рождения нашего коллеги.

Традиционными были ежегодные банкеты по поводу повышения, на которых мы гуляли практически два дня. Вообще в институте был культ спорта, Бабаян «кандидат в мастера спорта по альпинизму», Директор института классно играл в теннис.

Зимой каждый выходной группа товарищей отправлялась на склон, в подмосковный поселок Турист, где на зиму мы снимали «избу» и катались на горных лыжах. Кроме того обязательными были поездки в горы. Это мы в Карпатах.

Иногда нам преподносили подарки в виде конференций в горах. Так я побывал на Эльбрусе и Бельдерсае.

Круглый год походы в бассейн.

Защита диссертации

Собственно я не работал ради диссертации, моя работа вылилась в диссертацию. Через полтора года диссертация практически была готова и для галочки меня приняли в заочную аспирантуру, которая функционировала в институте.

Но тут случилось непредвиденное обстоятельство, истек срок полномочий ученого совета. ВАК настаивал на том, чтобы ученый совет был не секретным и только для кандидатских диссертаций, с чем категорически не хотел соглашаться Директор института. Это противостояние продолжалось два года, наконец, был создан ученый совет и я защитил диссертацию на степень Кандидата технических наук по специальности «Системное программирование».

Полигон

Пока моя диссертация пылилась на полке, я активно включился в разработку математического обеспечения Эльбрусов, к этому времени уже отлаживался первый Эльбрус с созданным матобеспечением.

Потянулась практически непрерывная череда испытаний: Заводские испытания и Государственные испытания Эльбруса-1, затем заводские и государственные Э-2

В момент наших разработок активно велись переговоры между Рейганом и Горбачевым. Во время переговоров Рейган заявил:-

Расскажу свою версию этого факта. Объект, на котором мы располагались, это порядка 4-х гектаров земли обнесенных колючей проволокой с единственной проходной, где входящие меняли свой пропуск по полигону на объектовый пропуск. На огороженной территории возвышается десятиэтажное здание. При входе в здание проверка пропуска на предмет разрешения входа в здание. На огороженной территории слегка в сторонке стоит основательный туалет с люфт-клозетом. Туалеты в здании естественно есть, но не работают. Приходиться бегать на улицу.

Представьте себе тридцати градусную жару, легкие брючки и тенниска с нагрудным кармашком, в котором лежит величиной с проездной билет пропуск. На белой стене туалета надпись во всю стену: -

А представляете, какая это трагедия, если это случалось!

И зачем нужны спутники для этого чтива, спроси любого солдата срочника:- «Что написано в сортире?» - и он не задумываясь, ответит.

Место работы без секретов.

Как только началась перестройка, один из моих коллег заявил: -

И прошедшие десятилетия показали, что он был прав.

Я тоже решил, что пора завязывать с этой военной тематикой и подался во Всесоюзный Научно-Исследовательский Институт Проблем Вычислительно Техники и Информатики (ВНИИПВТИ).

Если на предыдущем месте работы была вычислительная техника, то здесь были только её проблемы. Зато здесь я сразу сел за монитор персональной ЭВМ.

Я устраивался в институт, размещавшийся в великолепном здании какого-то министерства, через пару месяцев институт переехал в школьное здание довоенной постройки, в районе Кочевнической улицы.

Где за три месяца я разработал систему моделирования, продать её мне не удалось, меня просто уволили, типа нам такие специалисты не нужны.

Далее идут книжки без картинок, которые я обязательно напишу для любознательного читателя:

• Биржи и отель в Греции.
• Как я работал у профессионального кидалы.
• Оказывается, я был коллектором.
• Бодание с Тамбовскими бандитами.

Гостиница «Россия»

Все когда-нибудь кончается. Вот и эпоха не платежей ушла в прошлое, а вместе с ней и мое коллекторство. Можно сказать опят остался у разбитого корыта! На помощь пришла дочь и устроила меня в организацию со странным названием «Лаборатория-Z». В организации я проработал больше пяти лет, занимались в основном проектированием внутренних перестроек гостиницы.

Фактически я занимал должность ГИПа (Главный Инженер Проекта) хотя и не имел строительного образование, разве есть в строительстве что-то кроме физики.

Здесь я заработал свой первый инфаркт, и второй тоже здесь долбанул.

2003 году гостиницу начали ломать и таки сломали.

И Лаборатория вместе с ней и я как «калики перехожие» начала путешествовать по Москве. Следующая остановка была «Текстильный институт», где родился клуб «Фабрик».

И наконец, Лаборатория остепенилась на Бутырской улице, а тут и подоспел мой пенсионный возраст! Правда я оформлял пенсию по инвалидности, но она случилась за пять дней до дембеля, то есть до шестидесяти лет.

Я ушел на пенсию этаким не шибко старым мужчиной, самое время женихаться, но тут дочь подсуропила, и я в одночасье стал дедушкой.

Провалявшись на диване несколько месяцев, я вновь был призван «в струю», дочь с зятем подвязали меня к проекту «Город Будущего».

До этого момента дочь как-то сторонилась меня, наверно, вспоминая своё безотцовское детство.

Где-то в это время я написал автопортрет!

Город будущего продолжался, где-то около полугода, я только, только начал моделировать развитие города, как бац - проект закрылся. Правда, я еще подготовил доклад по климату. Я его обязательно выставлю на обозрение.

Но мои родственники не дали мне скучать! Дочь с зятем загорелись сельскохозяйственным производством и потянули в эту стезю и меня. Я все-таки работал в лесничестве да и в детстве возделывал цветы.

Председатель колхоза

Блин, а это еще и засеять надо!

Первый год мы прислушивались, к советам председателя колхоза, который собственно и затянул нас в эту сельскохозяйственную трясину, но когда мы увидели жалкие ростки овса, на поле с репейником, мы отказались от этой идеи. Ребята взяли в аренду около 1000 гектаров земли ну что бы кормить не только свой табунчик, но и весь Московский ипподром. К этому времени лошадиная тема уже разрослась.

Тимирязевка

Пережив очередной инфаркт со стентированием, я решил, что к проблеме сельского хозяйства необходимо подходить, вооружившись знаниями.

Декан факультета дистанционного обучения удивился дважды, когда узнал мой возраст и когда увидел кандидатский диплом.

Меня зачислили на 3-й курс Агрономического факультета по специальности «Агробизнес». Это был конец апреля, и буквально через несколько дней начиналась весенняя сессия третьего курса. Выяснилось, что мне усиленно придется догонять моих новых одногрупников.

Интересен мой первый экзамен в Тимирязевке, это был предмет «Сельскохозяйственная радиология», естественно, что сдать этот предмет не составляло труда. Сдавал предмет я заведующему одноименной кафедрой, естественно разговор очень быстро перешел на Чернобыльскую аварию. Я рассказал ему о моих впечатлениях от посещения Киева примерно через неделю после катастрофы.

В конце экзамена преподаватель мне сказал: -

Располагая свободным временем, в следующих двух семестрах я прослушал те дисциплины, которые я должен был досдать, с вечерниками. Это очень помогло мне в дальнейшем, среди этих предметов была и «Микробиология», которой я сейчас и увлекаюсь.

Экологическое земледелие

При подготовке первой посевной компании выяснилось, что денег на удобрения нет! Мой зять нашел альтернативу в лице «Петербургских биотехнологий». Так началось мое увлечение биотехнологиями.

Вот такое вымахало у нас озимое тритикале с применением препарата «Ризобакт», оно практически не было поражено снежной плесенью, бичом озимых культур в нашем регионе. Правда, когда я на частном растениеводстве похвалился преподавателю, вот какой будет урожай, мол, соломы, как правило, столько же, сколько и зерна! Он с ехидством заметил: - «В области агрономии была присуждена только одна «Нобелевская премия»! Её дали за выведение низкорослой пшеницы!».

Тритикале вымахало таким из-за того, что при применении «Ризобакта» необходимо снижать норму высева, кустистость повышается.

В своей практике я также применял препарат «Гумификатор» по пожнивным остаткам, примерно через две недели плуг идет, не замечая наличия соломы, настолько она стала ломкой.

Я по-прежнему поддерживаю тесные отношения с ООО «Петербургские Биотехнологии» и обязательно буду о них писать в рубрике «Экология».

Мы пытались вести хозяйственную деятельность на арендованных землях, но каждый раз нас просили уйти с окультуренных угодий. В результате долгих мытарств мы отказались от аренды больших земельных участков вдали от основной базы и возделываем земли только рядом с заводом.

И мои работодатели, решили обходиться без моих услуг.

Конные страсти

Если честно, то конные страсти начались очень давно, с моей попытки заняться выездкой.

Со временем появлялось осмысление, куда надо двигаться, с появлением положительных результатов возрастали амбиции.

И на сегодняшний момент дочь превратилась из архитектора в заядлого копевладельца, четко осознающего, как восстановить славу и гордость отечественного коневодства – Орловского рысака.

О становлении конного завода и его теперешней жизни я пишу в своем дневнике.

На отшибе

После того, как меня отодвинули от дел, я спокойно бомжевал у себя в бане. У меня началась размеренная жизнь пенсионера.

Если дочь занимается разведением лошадей, то на меня упала тяжелая миссия – выращивание кошек.

Наверное, так и продолжалось бы бесконечно долго, но тут произошло серьезное ДТП. Вот тут все и началось.